-13.9 C
Усинск
29.03.2024, Пятница

Выходное чтиво: “Биля”

0
Валентина Лызлова

Сегодня в гостях в рубрике “Выходное чтиво” писательница из славного города Ухта Валентина Лызлова.

Выходное чтиво “Дай же мне сил”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” молодая усинская поэтесса Дарья Филитова.

Дай же мне сил – чтобы небо в горсти держать,

Чтоб от обид и горестей не бежать,

Чтоб от себя самой не скрывать себя,

Чтоб не бояться больше любимой быть.

Дай мне огонь – чтобы мир освещать и греть,

Чтобы о каждом встреченном мной болеть,

Чтоб не терялась я при сияньи дня,

Чтобы о самом важном мне не забыть.

Дай же мне голос – чтоб я говорить могла,

Чтоб моя речь рекой в городах текла,

Чтоб прорасти словами в чужой душе,

Чтобы смогла я душу ту разбудить.

Дай же мне сердце – чтоб было чему рыдать,

Чтобы идти куда-то, кого-то звать,

Чтобы желать невиданных виражей,

Чтобы во что-то верить,

Любить

И жить.

Выходное чтиво: “Сказка сонных ладошек”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” самый юный участник. Встречайте усинку Алёну Кальченко с ее произведением.

-Ну, что рассказать тебе, моя маленькая сестренка? Сказка – она ведь рядом! Стоит лишь присмотреться и она уже тут.

Живет сказка среди игрушек. В маминой доброй улыбке. В папиной мастерской и конечно, в твоих пухлых ладошках!

Смотрит на меня Аришка, ладошки свои разглядывает. Где же в них сказка то, а я дальше ей рассказываю.

Ладошечки-ладошки, и маленькие и большие, все время они в заботах, ни минуты в покое! А как по-другому? Вот кошка наша Нюша просит ласки – погладь, а вчера у меня так зуб заболел! Приложила ладошку. Теплая она, мягкая такая. Боль стихает, стихает… греет ладошка щечку. Вот и прошло совсем.

Как-то раз неудача была. Иду, рассказ сочиняю, задумалась… Бац!!! Нога подвернулась! Лечу-у-у!!!! А ладошка тут как тут лицо бережет от удара, себя вперед подставляет.

Пригожая ты моя, ладошечка, устала, небось, за день! Сомкну их, кладу под подушку. Горячо сразу в ладошках, зарождается в них сонное царство, реснички тяжелеют, взлетаю куда-то вверх… Мама говорит, если взлетаешь вверх, значит растешь! Вот интересно, думаю, что там вверху, где растут?

Распахнула ресницы – солнышко, да такое яркое, лучистое! Трава вокруг высокая, изумрудная, иду, будто лечу. Только вот ноги под собой травы не чувствуют, а идти хочется, не идти, а бежать! Рядом ручеек, весь в солнечных каплях! Хочу пить, ладошки протягиваю – вода льется в них, но как будто мимо. Что за странность? Так и не напилась. Дальше пошла, прислушалась. Птицы громко поют, но не видно их, как не гляди. Что же я стою то по пояс в траве? Надо тропинку искать. Развела я траву ладошками, словно воду, смотрю – вот и тропка тянется. По бокам тропинки кашка растет, как на даче у бабушки. Ароматная такая, белоснежная! А среди кашки этой цветы попадаются – яркие, небывалые.

Вдруг показалось мне, что цветы эти словно вспорхнули и закружились, да так захороводили! Голова завертелась! Присмотрелась – не цветы это вовсе, а малюсенькие колибри! Вот одна из них села прямо в цветок, остальные за ней. Воткнули свои клювики-трубочки, как в стаканчик для коктейля, в самую серединку цветка и как будто застыли. Вкусный, наверное, цветочный сок. «Повезло же вам, малютки, а я так и не напилась», – подумала я и закусила пересохшую губу. В ту же секунду вспорхнули все три птички-бабочки и поднялись высоко в небо. Провожаю их взглядом и удивляюсь, какое же небо здесь необыкновенное! То есть, небо как небо – голубое, бездонное, но облака на нем низкие, гладкие, – протяни ладонь и погладь облако! Так я и сделаю! Протянула, дотронулась… Почувствовала!!! Ой! Какое оно!!! Вязкое, плотное, совсем не воздушное, как представлялось. Как сдобное тесто! Отщипну-ка кусочек! И что мне с ним делать? Пирожки лепить?

Я принялась разминать белоснежный кусочек, а в голове, как бабочек рой кружилась мысль: «где я? зачем я здесь?» То ли шла я сюда, то ли плыла, как на волнах, делала то, что должна была делать, или ничего не делала вовсе? моих ладонях стал вырисовываться отчетливый силуэт какого-то смешного человечка. «Конечно, это человечек, а ни какой не пирожок!» – подумала я и улыбнулась.

Носик, смешной пуговкой, подпирали две рыхлые белоснежные щечки. Белый чуб, как из тонкого теста был легок и послушно поддавался игривому ветру. Я аккуратно вылепила ручки, затем крохотные ладошки, тельце и ножки. Человечек ожил! Он открыл свой маленький ротик, зевнул. Затем заморгал своими маленькими глазенками и стал щурится от яркого солнца. Потом он пошевелил ручками и снова уснул. «Просыпайся скорей, мне же скучно»! – воскликнула я, но человечек что-то сонно пропищал и крепко уснул, только пухлые губки время от времени надувались во сне.

Все остальное время, не знаю, был ли это день или ночь, я все отщипывала и отщипывала кусочки от белого облака и лепила, лепила маленьких человечков. Получались они все очень милые и смешные. Откроют глазки, улыбнутся, потянутся и опять уснут. «Хватит спать, лентяи!» – пошутила я и, сорвав, рядом растущий цветок кашки пощекотала малышам носики. Малыши начали все разом чихать, тереть свои глазки. Потом стали протягивать свои маленькие ручки к цветам, отрывая от соцветий миниатюрные цветочки, и жадно кушать их, громко и смешно причмокивая. Вот кашка-то! Ай – да цветок! Оттуда и название!

Вскоре небольшая грусть, или тревога охватила меня. Долепливая очередного малыша, я задумалась, почему же они так долго спят и так мало играют? Но вдруг услышала звонкий и пронзительный писк. Новенький человечек, как и прежние братья, открыл глаза: «Тили-лик, тили-лик!» – громко запищал звонкий маленький голос. Малыш поднялся на ножки, стал прыгать, рассматривать все вокруг. Я была вне себя от радости! Протянув к нему свою ладошку, я тихонько прошептала: «Привет, малыш! Тебе здесь нравится?» Человечек внимательно рассмотрел мою ладонь, прошелся по ней, но, кажется, не найдя ничего интересного, спустился на травку. Он заметил своих спящих братьев. Пощупал их, погладил. От его прикосновений малыши стали просыпаться. На их лицах появились улыбки. Они стали переговариваться на каком-то своем языке, затем собрались в кучку и решили, как я поняла, пообедать. Дружно они стали обрывать все ту же кашку и с удовольствием и жадностью утолять голод. После этого, мои первенцы стали потягиваться, гладить свои пухлые животики и беспрерывно зевать. «Неужели опять спать?» – подумала я. И действительно, там, где сидели, там же и повалились отдыхать.

А бедный новый малыш… Он не спал, даже после такого сытного обеда. Он сел на маленький камешек и загрустил, а потом горько заплакал, утирая глазки своими крошечными ладошками. Мне стало так жалко этого маленького человечка и я стала лепить еще и еще.

Новые малыши стали выходить такие же веселые и подвижные как последний. Вопрос о том, как назвать малышек придумался сам собой. Ленивых обжорок, я назвала Соньки, а веселых и неугомонных будилок – Поднимайки.

Самое интересное происходило потом. Соньки и Поднимайки выстроились друг за другом, как маленькие утята и куда-то отправились. «Ну нуда же вы, малыши?» – вырвалось у меня. Я стала наблюдать за ними. Человечки осмотрели тропинку, лужайку и направились к старому пню, который виднелся неподалеку.

Вокруг пенька густо и нарядно цвели незабудки, ромашки, благоухали диковинные лилии. Куча насекомых населяла этот пень: от красивых бабочек, присевших отдохнуть, до ярких божьих коровок с черными веснушками, мохнатых гусениц и неведомых мне жуков. С одной стороны пня была большая расщелина. Она была похожа на темный таинственный коридорчик, ведущий в глубину этого старожила. Мои подопечные направились именно туда! «Ну конечно, – сообразила я, – они ищут себе дом! Ведь у каждого, даже очень маленького человечка должен быть собственный дом».

Соньки и Поднимайки трудились. Они выносили из старой расщелины древесную труху, вычищали коридорчик, а там, в глуби, виднелась маленькая комната. Пол этой комнатки весь зарос нежным зеленым мхом. Для малышей это был мягкий ковер, поэтому, когда в очередной раз Соньки уснули, он заменил им привычные для нас кроватки. Стены своей комнатки человечки украсили голубыми незабудками, которые, по моему наблюдению, оказывали на малышей успокаивающее действие. Поднимайки, по обыкновению, не спали, они тихонько сидели, подложив свои ручки под пухлые щеки, тихо сопели и придумывали новые планы: как будить Сонек. Вариантов было много – это щекотание, и обливание прохладной росой, и пение дразнилок. Я догадалась по тем звукам, которые они пели, или, скорее всего, пищали: так ритмично и созвучно, что стала даже приплясывать вместе с ними. Когда Соньки просыпались, они вместе с Поднимайками выбегали из расщелины и опять поедали кашку, затем забирались на пень наблюдали за пролетающими мимо пчелами. Они махали им своими белыми ладошками. Иногда пчелы принимали этот знак, присаживались и угощали человечков свежим, только что собранным медом. Как это нравилось малышам! Когда солнышко уходило за тучку, и шел небольшой дождик, пчелы не летали. Соньки и Поднимайки с нетерпением ждали их, а однажды придумали нехитрое гадание. Они срывали все те же крошечные незабудки и, отрывая по лепесточку, гадали: «прилетят – не прилетят» пчелы. И когда пчелы наконец-то прилетали, они радостно голосили и подставляли свои ладошки для очередной порции ароматного меда. После такого лакомства, даже Соньки не засыпали. Они вместе с Поднимайками разгоняли окрестную надоедливую мошкару, ведь сладкий запах меда привлекал и ее. Затем малыши снова закусывали кашкой и тогда уже Соньки привычно потягивались, громко зевали, широко открывая рот, гладили свои сытые животики и дружно отправлялись спать. А иногда Соньки не выдерживали и засыпали прямо на пне, а верные Поднимайки отгоняли от них назойливых комаров и мошек.

Так и живут-поживают Соньки и Поднимайки в своей в причудливой стране. На меня они не обращают никакого внимания! Ведь я здесь всего лишь гость. Нет здесь ни ночи, нет ни дня. Но есть своя загадочная жизнь, пусть воплощенная в моих ладошках! Пока Соньки спят, Поднимайки терпеливо ждут это – «пора поднимать!» и трепетно выполняют свой маленький долг. Как же им друг без друга? Они такие разные, но такие похожие! Соньки знают, что их обязательно разбудят, а Поднимайки ждут своих Сонек, когда те выспятся и все вместе пойдут заниматься одним общим для них делом.

Поняла ли ты, что-нибудь из этой истории, моя маленькая Аришка? Где эта чудная страна с человечками из облачка? Клади ручки под щечку и засыпай, а ладошки расскажут тебе следующую, уже твою, сказку.

Выходное чтиво: “Бате”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” гость из дружественной Усть-Цильмы, поэт Денис Попов.

Я не слишком любил тебя слушать,
Еще меньше – хотел понимать,
А сейчас неспокойную душу
Не могу приучить помолчать.

Помнишь время, где все еще живы,
Кто теперь на Ивановом?
Здесь, Вкруг него, нынь играют мотивы
Твоих песен, звучат и окрест.

Без которых и я (понял все же!),
Вряд ли выжил, теряя себя.
Сколько из опостылевшей кожи
Лез я, небо устало скребя.

Поздно понял. Но понял, ты слышишь,
Батя, может быть, поговорим?
Там, на небе, по-прежнему пишешь?..
Всем привет. От меня. Заодним.

Выходное чтиво: “ПОДАРКИ ВОЛХВОВ”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” произведение усинского автора, не придуманная история от Татьяны Вишневской.

На рождество она подарила ему собственноручно связанный свитер красного цвета. Очень красивый. Он же преподнес ей метлу, обычную, за 350 рублей, для уборки дома. Наверное, хотел совместить нужное и… нужное. Конечно, можно было купить что-нибудь, более подходящее для молодой красивой девушки, почти жены: книгу в интересном издании, духи и, наконец, забавную куклу для ее коллекции. Но за день до этого он приобрел для своего любимого компьютера сногсшибательную мышку с клавиатурой, на них и ушла вся заначка. И, как ему казалось: нашелся креативнейший выход с метлой – она оценит.

« Странный подарок», – вздохнули ангелы.

« То, что заслужила,- подумала она, а у него спросила, хитро прищуриваясь, – ты хорошо подумал?» И добавила: « На всякий случай держи окна закрытыми».

С первой звездой они сели за праздничный стол с шампанским, фруктами и свечами. Он наговорил ей кучу комплиментов, дал тысячу клятв и обещаний: каким в будущем он будет благородным, добрым и щедрым. Впрочем, все было как всегда в течение трех, совместно прожитых лет. Она мило улыбалась, что-то говорила в ответ, но чувствовала, что-то подарочная метла в ней пробудила.

Насладившись праздничным времяпрепровождением, они, как обычно в последнее время, разошлись по комнатам к своим делам: он – к компьютеру, она – к шитью костюмов для эксклюзивных кукол. Он постоянно шутил по этому поводу, что она впадает в детство, и называл белошвейкой. А ей казалось, что она создает другую, волшебную реальность. Сегодня задача была непростая: костюм для сказочного принца, для чего она подобрала серебристую парчу с паетками, воздушные кружева ручной работы, изящные перламутровые пуговки и цветные перышки. Художник постарался на славу, и лицо принца получилось живым и романтичным. « Пусть он будет умным, щедрым, чувствительным и обязательно с чувством юмора», – приговаривала она, отдаваясь работе.

Увлеченная процессом творения, девушка не заметила, как время приблизилось к полуночи. Она вышла на кухню, чтобы взбодриться чашечкой кофе. В воздухе витал легкий аромат сигарет. «Значит, здесь недавно был он»,- отметила про себя девушка. В задумчивости она сварила кофе , налила в любимую маленькую чашечку, со смешным рисунком кошки и кота почему-то красного цвета. Из черного квадрата открытого окна на нее смотрела рождественская звезда. И душа воспарила…

Она чувствовала, что сейчас ей совершенно не нужен полетный крем Маргариты, ведь у нее была волшебная метла, на которой девушка с чистой совестью и улетела в непредсказуемую рождественскую ночь.

Ей было чуть-чуть страшновато, в какой-то момент даже душа ушла в пятки: только во сне удавалось вот так вдохновенно полетать. Но ощущения были настолько захватывающими и необычными, что все страхи исчезли в одно мгновение. Город пребывал во власти Морфея, бодрствовали только ночные фонари, стеклянные от инея деревья да бездомные собаки, как всегда с озабоченным видом бегущие по своим собачьим делам. С высоты полета метлы город казался игрушечным и почему-то веселым, будто на картинах Брейгеля Старшего, и она получала неимоверный кайф от происходящего. « Посмотрю-ка я на Кленовый сквер с высоты птичьего полета и – домой»,- решила она. Неожиданно с неба посыпались огромные пушистые хлопья снега и сквер в одно мгновение превратился в царство Снежной Королевы, в центре которого, как ей показалось, Кай из льдинок выкладывал слово «вечность». Успешно приземлившись чуть ли ему не на голову, она поняла, что ошиблась. Вместо Кая в печали и задумчивости на резной скамейке сидел симпатичный молодой человек, больше смахивающий на поэта, что впоследствии и подтвердилось.

Странно, но он совершенно не удивился появлению незнакомки, свалившейся с неба, а только спросил: «Вы случайно не с Лысой горы?» Ее ничуть не смутил странный вопрос, что взять с поэта.

Им было удивительно хорошо вдвоем – весело и вдохновенно…

Но все когда-нибудь заканчивается, особенно быстро – хорошее: время течет по- другому. Близилось утро, и им пришлось возвращаться, унося с собой удивительные впечатления от волшебной ночи, каждый в свою жизнь.

А утром она проснулась, с ощущением легкости и фееричности. Н о что именно ей снилось, вспомнить так и не удалось.

Потянулся ленивый выходной день. Проснувшись к обеду, молодой человек поцеловал свою девушку в затылок, иронично прошелся по созданному ночью кукольному шедевру, и, как всегда в выходной день, совместился с компьютером. Она какое-то время поболталась по дому в задумчивости, пытаясь вспомнить, как ей казалось, что-то важное, а после обеда засобиралась в магазин: закончился хлеб.

Она вышла из магазина, откуда-то сверху алмазной пылью сыпались снежинки, и мир вокруг сразу наполнился чистотой и хрустальностью. До вечера было еще далеко, и ее почему-то потянуло в Кленовый сквер: там так хорошо мечталось.

Тишина и торжественность царили в любимом сквере. Нарушал его первозданную нетронутость лишь молодой человек, смешно примостившийся с небольшим блокнотом на краю скамьи. Из-за снега и голубоватого света фонарей его одежда отливала серебром, а снежный холмик на шапке делал удивительно похожим на Рикке-Хохолка из книги сказок Шарля Перро.

Эта картинка пробудила в ней смутные воспоминания. Юноша показался ей странно знакомым. Но где, когда и в каких обстоятельствах они виделись, так и не вспомнила. «Скажите, а мы с Вами не встречались?»- в задумчивости спросил молодой человек,- Мне почему-то очень знакомы ваши глаза и голос».

При знакомстве выяснилось, что их зовут Маша и Саша. Саша оказался поэтом, а после кукол она больше всего на свете любила стихи. После нескольких фраз стало понятно: им было о чем поговорить. И не только в этот сказочный день…

История умалчивает о том, вспомнили ли они когда-нибудь свой роковой сон на двоих, но ведь заставила же их какая-то сила встретиться в кленовом сквере. Подозре-

ваю, все дело в волшебной метле, подаренной в рождество, и, наверное, в словах, написанных много лет назад великим Кальдероном: «Жизнь есть сон». Поди, разберись…

И еще: будьте все-таки осторожнее с выбором рождественских даров. А то – с чем черт не шутит.

(с) Татьяна Вишневская

Выходное чтиво: “О поэте…”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” произведение усинской поэтессы Евгении Аркушиной.

Его куражило вовсю: он был поэт и мог немало,

Легко вписаться в полосу огней ближайшего квартала,

Он мог переселять миры на теплый плед его жилища,

Но, помня правила игры, тревожился, что не отыщет

Одной единственной , лишь той, что для него слагает песню,

Она могла быть непростой, большому миру неизвестной,

Но только лишь ему нести глоток воды спасти от жажды

И только на его пути вдруг повстречавшейся однажды;

Его куражило вовсю; стихи читал он до рассвета,

До капель пота на носу его, влюблённого поэта,

Он верил, пусть в который раз, что эту ночь откроет словом,

Что ключик подберет сейчас, сорвёт ненужные оковы,

Чтоб возвести на пьедестал её, венец его мечтаний,

Он очень искренне устал от затянувшихся скитаний,

Но был один, в немом лесу, где лето уходило в осень,

Его куражило вовсю среди ему внимавших сосен…

Выходное чтиво: “Упрямый”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” усинский прозаик и поэт Николай Попов. Сидящий рядом, понимаете, вы говорите не о том… Евгения Аркушина

– Заткнись! Заткнись, ну пожалуйста! – взрывался мой мозг, гневными фразами на речь собеседника, но губы послушно сложились в понимающую полуулыбку.

– Я прихожу домой, – продолжал Евгений, – а там никого. Понимаешь, пустая квартира. – Он выдержал томительную паузу и, как ему наверно показалось, трагично посмотрел на меня. – Некому поздороваться, обнять… Некому поинтересоваться моими делами…

– Я очень хорошо понимаю тебя, Женя, – моя ладонь легла сверху его руки, – в этом трагизм нашего времени. Одиночество становится нормой. Деньги и карьера – эти спутники эгоизма – вытесняют вечные ценности. Любовь, семья, взаимоуважение, святость семейной постели становятся предметом для насмешек.

– Я никогда не встречал такую, как ты, – он наконец осмелился посмотреть мне прямо в глаза, видно два бокала вина дошли наконец до его крови, – ты не похожа на офисную пустышку.

– Спасибо, – я темпераментно сжала его ладонь. – Ты мне тоже сразу понравился. Я почувствовала, что ты надёжный. С тобой спокойно.

– Такое воспитание, – уголки его губ горделиво вздёрнулись, – родители всегда воспитывали во мне рыцарство.

Наконец-то ОНО упало в монолог. Кинь мужикам косточку, со вкусом самовосхваления, кивай им ритмично, как в сексе, и можно спокойно предаться своим мыслям.

Мне скоро тридцать. Какое удобное слово “скоро”. Оно может означать и месяцы и годы. Мне двадцать девять. И через полгода я буду биться в комплексах тридцатилетия. Увалень, сидящий напротив меня в ресторане и распластанный в комплиментах, это очередной шанс выскочить замуж. Я, да наверно, и весь женский пол таких не любят. Но я с удовольствием выйду за него. Он лох. Сейчас он желает моё тело. Чуть позже, пройдя через череду отказов, он его получит. И наткнётся на комплимент своей мужской силе и изобретательности с кислинкой лёгкого неудовлетворения на моём лице. И будет пыхтеть, стараться, пыжиться. Всегда смешно видеть лицо мужчины, когда он старается тебя удовлетворить. Губы напряжены. Мозг где – то далеко. Да ещё и пытается, одной рукой нервно теребить тебе сосок.

– Я трудно рос. Мне казалось, я не из этого времени, – меж тем продолжал мой собеседник, – Я всегда был какой-то излишне романтичный и возвышенный. Читал стихи. Конечно тайком, и …

Не знаю… Курсы, что ли открыть, для мужчин? Поучить общению с женщинами. Хотя бы первые азы. Элементарная вежливость. Двери открыть, стул там придержать. Ну, ещё не напиваться прежде дамы. Поменьше болтать, и больше слушать. Быть более уверенными что ли… Принимать решения, не скидывая ответственность на нас. В моей жизни был только один такой человек. Он, правда, принёс мне много горя. Но видимо это и есть мой идеал мужчины. Хотя обручальное кольцо мне наденет, нечто подобное, сидящее напротив.

– Может, пойдём куда-нибудь, в более тихое место? Где мы можем побыть только вдвоём, пообщаемся в более уютной обстановке, – вино понесло в атаку моего слюнявого рыцаря.

– Я бы с удовольствием, Женя, – я ласково погладила кисть его руки, – Но может чуть позже. Не хочется спешить. Такого, как ты, редко встретишь. Хочется растянуть минуты общения. Да и ресторан такой уютный. Я так редко куда-то выбираюсь.

Снова, его слегка крысиное лицо, расплылось в самодовольной мине. Напыщенный уродец.

Размеренную, слегка скучную тишину ресторана, нарушила суета возле гардероба. Любопытные официантки, едва кинув взгляд на вход, радостно заулыбались. Администраторша, черноволосая, крупноватая женщина, искренне радовалась прибытию новых гостей. И вот, они вошли. Красивые, уверенные, даже наглые. Трое парней. Последним вошёл Он. Чёрт! Этого мне ещё не хватало. К глазам подступили слёзы. Гамма чувств прокатилась видимо по моему лицу, и мой собеседник испуганно оглянулся. И сник.

Мужское эго не выдержало сравнения. Парни заняли столик на шестерых. Официантка быстро строчила в блокноте. Администратор, позабыв про должность излишне суетилась. Музыканты оживились и вокалистка запела что-то из питерского рока. Никакими чаевыми, такую любовь не купишь. Я набросила на себя маску безразличия. Как же, чёрт возьми, я забыла, это же Его любимый ресторан. Но была и радость. Радость от встречи с Ним. Он не звонил уже три месяца. И не отвечал на мои звонки. Сука!

Мой спутник, распрямив природную сутулость и изобразив на лице нечто вроде мачо, что-то небрежно затараторил.

Господи, как давно это было? Восемь лет назад, я только получила первую должность, в фирме. И сразу, надев на себя лучшие вещи, пошла на корпоратив, посвящённый дню рождения коллеги. Где и наткнулась на этого хама. Я была нищей. Снимала дешёвую комнатку. Перебивалась от зарплаты, до аванса. А это самоуверенное создание, подчинив мою душу, завёл привычку платить за секс. И я брала. Стыд, то какой! Брала. И бежала за ним по первому звонку. Не из-за денег. Любила, чёрт возьми! Но рука сама тянулась за купюрами. Я была нищей.

– Ленточка, привет! – Его голос вырвал меня из воспоминаний, а в животе неожиданно потеплело, – Рад тебя встретить. – Нахальные, дерзкие, голубые глаза смотрели только на меня. – К нам сейчас подъедут, подруги моих друзей, а я в этот вечер совсем один. Укрась мой досуг своим очаровательным присутствием, – Он уверенно, но нежно взял мою руку, поцеловал её, и слегка потянул, чтоб я встала.

– Уйди, – мой голос звучал на удивление ровно, – ты же видишь я не одна.

– Вечер обещает быть весёлым, лёгким и незабываемым, – Он даже не взглянул на моего спутника. – Остроумие и лёгкий цинизм, вот составляющие приятного времяпровождения.

– Дама ясно дала понять, что не хочет идти, – вмешался Евгений.

– Пойдём, – не обращая внимания на эти слова, позвал Он.

Евгений встал. И оказался на полголовы ниже своего соперника. Но своим рыцарским поведением, униженным бешенством в лице, казался даже выше.

– Слышь, козёл!? Что не понятно? Вали на хрен за свой столик!

Он смотрел только на меня. С усмешкой, но нежно. Потом устало вздохнул, и перевёл взгляд на Евгения.

– Интересный объект для изучения, – рассматривая противника, как какое то насекомое, заговорил Он. – Трудное детство, прыщавые комплексы, позднее половое созревание. Это так навскидку. Более детальный анализ, навевает мелкие детали бытия. Если его существование можно назвать громким словом «бытиё». В школе занимался в литературном или театральном кружке, считая себя более возвышенным, чем его грубые товарищи. Но, читал мало. Школьная программа, и приключенческие романы…

– Пойдём, выйдем, урод! – видимо Он говорил правду, потому что Евгений, покраснел от напряжения.

– Институт. Родители платили последние деньги, дабы вывести единственное и малоперспективное создание, как говорится «в люди». Отец пахал на двух работах, мама подметала подъезды. В институте не блистал. Тройки, изредка четвёрки. Первый секс в общежитии. А нет. Простите. Дома, когда родители уехали на дачу, вызвал платное, дешёвое существо к себе домой. И пыхтел на нём, посматривая на часы.

Я думала, Евгений Его ударит. Но он только воспользовался полуоборотом тела и толкнул своего обидчика в плечо. Тот весело улыбнулся.

– Больше секса у нашего объекта в институте не было. Он, правда, помял сиську одногруппницы, когда обмывали дипломы. Но она вырубилась быстрее, чем он забрался к ней в трусы.

– Урод! – Евгений ударил, целясь в лицо. Но промазал и получил удар в солнечное сплетение. Охранник на входе поднялся, но Он, успокоив его жестом, аккуратно усадил, согнутого от удара Евгения, на стул. И, как ни в чём не бывало, продолжил:

– Взрослая жизнь. Тоже ничего примечательного. Работает младшим клерком. Ждёт, когда какая-нибудь Ангелина Петровна выйдет на пенсию. Тогда небольшое повышение и карьерный стопор. Денег нет. С тобой, моё очарование, он познакомился случайно. Тебе даже пришлось проявлять инициативу. Привёл в ресторан, и увидев, что ты заказала горячее, ограничился салатом. Вино дешёвое. Разговор скучный. Про одиночество и недостатки этого мира.

Всё, что Он говорил, было абсолютной правдой. Женя сидел и делал вид, что ещё не отошёл от удара. Я встала, подошла к своему неудачнику, ободряюще положила руку, ему на плечо. Он дрожал.

– Уходи. Я больше никогда не хочу тебя видеть, – эти слова мне дались с трудом, – Я его люблю. А ты… Всё к чему ты прикасаешься, становится пустотой. И ты – одна большая, серая и безрадостная пустота. Тебе скучно, и ты одинок. И будешь таким всегда, потому что не заслуживаешь счастья. Простого, банального, человеческого счастья.

Что-то на мгновение изменилось в Его лице.

– Ладно, – Он снисходительно усмехнулся, – Проводи это насекомое до дому, я чуть позже позвоню.

И не дожидаясь ответа, пошёл к столику, где его встретили весёлые реплики друзей. Господи, как Он красив. Как я люблю Его.

– Да если б не его друзья, я бы порвал этого козла на месте! – говорил Евгений на заднем сиденье такси, – он просто чувствовал поддержку. А я не хотел испортить наш вечер. Психолог хренов, что он знает о моей жизни. Да я…

Я держала в руке тонкие, с большими суставами пальцы Евгения и думала о себе. Неужели я не заслужила счастья. Почему мне придётся провести всю свою жизнь с нелюбимым. Наверно, потому что это жизнь, а не детские мечты.

– Ты поступил правильно Женя, – произнесла я очередную чушь, – Как мужчина. Я люблю тебя.

Слюнявые губы ползали по моей груди. Неуверенные пальцы искали источник моего наслаждения. Вопрошающие глаза ежеминутно требовали одобрения. И получали его, в искусственных стонах. Мобильник на тумбочке вспыхивал экраном, находясь в беззвучном режиме. Это звонил Он. Моё прошлое. А моё будущее старательно пыхтело надо мной, боясь переменить позу. Правда, слава богу, недолго. Упал обессиленный, лицом в подушку. Я провела рукой по его редким слипшимся волосам.

– Мне было хорошо с тобой. Даже очень хорошо.

Его дыхание, с трудом приходило в норму.

– Выходи за меня замуж, – неожиданно предложил Евгений, приподнимаясь. – А нет прости. – Он слез с кровати, и встал на одно колено. Я села, опустив ноги на пол. – Лена, я никогда не встречал столь прекрасной женщины, и полюбил тебя с первого взгляда. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива со мной. Выходи за меня замуж.

Господи, да он полный лох! Как так можно себя не уважать? Неужели вправду настолько туп? Неужели не почувствовал, что это секс из жалости, из чувства противоречия Ему.

Я молчала. Женя замер в вопрошающей комичной позе. Голый, с выступающими ключицами, с тоненькими руками и ногами. Мне стало жалко его и себя.

– Я люблю тебя, – поцеловав его в губы, чтоб не видеть его комичную фигуру и не рассмеяться, произнесла я, – Ты мне тоже сразу понравился. С той минуты, как принёс документы к нам в отдел. Я видела твою заинтересованность мной…

– Это не было заинтересованностью. Это была любовь.

– Не перебивай меня, Женька. Очень прошу, выслушай меня. Я тебя совсем не знаю, хотя то, что я вижу и чувствую, мне очень нравится. Я должна подумать. Это слишком быстро. Дай мне время.

– Это из-за него? – он встал и отошёл в угол комнаты, – Ты его всё ещё любишь?

– Я никогда его не любила, – нагло соврала я, – Женщины не любят таких, как он. Я люблю тебя.

– Так в чём же дело? Мы же любим друг друга. Что тебе мешает ответить, здесь и сейчас?

– Мне нужно время. Обними меня милый. Мне холодно без твоих рук

Три дня меня донимали Его звонки. Письма в социальных сетях и СМСки. На четвёртый Он пришёл ко мне на работу. Природная обаятельность и букет цветов, и мои подружки заинтересованно засмотрелись на Его красивую высокую фигуру. Так было всегда, где бы Он ни появлялся.

– Ленточка, – Он вручил мне букет, не обращая внимание на взгляды, – Ну прости меня, – И всё. Замолчал уверенный в себе и самодовольный.

Я протянула букет обратно. Он не взял. Тогда я кинула его в урну. Он растерялся. Никогда не видела Его таким.

– Уходи, – ловя на себе удивлённые взгляды девчонок, попросила я, и уставилась в монитор.

Он непонимающе постоял несколько секунд и без слов вышел из кабинета. В двери едва не столкнулся с Женей.

Звонки и СМСки прекратились. Женя стал более настойчив, каждый день, требуя ответа. Я уклонялась, отдавала ему своё тело и он успокаивался. На следующий день всё повторялось снова.

Среди ночи меня разбудил звонок в дверь. В глазке отразилась Его расплывчатая физиономия.

– Что тебе надо? – через дверь спросила я.

– Открой, Ленточка, – пьяно попросил Он, – я хочу поговорить.

– Иди домой.

– Что тебе надо, сука!? Что ты со мной творишь. Я думаю только о тебе. Неделю уже не просыхаю. Ты мне нужна! Понимаешь, нужна! Да и я тебе нужен. Что ты нашла в этом лохе?! – Он неожиданно переменил тон. – Открой, Лена. Дай мне тебя обнять, услышать твой запах. Мы будем вдвоём. Вдвоём. Навсегда.

Мои пальцы легли на ключ. Сердце колотилось так, что казалось, было слышно сквозь железо двери.

– Иди домой, – повторила я, вялыми ногами прошла в комнату и упала слезами в подушку.

Крошечный брильянт тускло светил в золоте кольца. Зато его подноситель светился за них обоих. Тот же ресторан, то же дешёвое вино, и неугомонный Женя, призывая, в свидетели посетителей, произносит:

– Лена, ты выйдешь за меня замуж?

И замер в ожидании. С тупой радостной улыбкой на лице.

Ответить я не успела. Скорым уверенным шагом, через зал шёл Он с двумя товарищами. Оценил обстановку и скомандовал:

– Парни, уведите его.

– Пойдём с нами друг, – Женю жёстко взяли за руки, – мы угостим тебя хорошей выпивкой, – и увели за другой столик.

– Не знаю с чего начать, – Он сидел напротив меня и не мог поднять глаза, трезвый и растерянный, – в какой-то момент я понял, что не могу без тебя жить. Это случилось уже давно. Я гнал эти мысли и старался жить, так, как я жил всегда. Веселился с друзьями и подругами, был свободен и весел, но когда возвращался домой, наваливалось одиночество. – Он трагично посмотрел на меня, – Понимаешь… Пустая квартира. Некому обнять, поинтересоваться моими делами. В ней нет тебя. И у меня, тебя нет. – Он недолго помолчал, – Я люблю тебя. И хочу прожить с тобой всю жизнь. И хочу от тебя детей. Выходи за меня замуж, – Он встал на одно колено.

Посетители ресторана, застыли, наблюдая этот бесплатный спектакль. И тоже замерли, ожидая моего ответа. В его руке появилась коробочка и через мгновение засияли три брильянта в фигурном узоре золота. Он ждал.

– Я согласна, – услышала я свой голос. Повернулась к ошарашенному Жене, и равнодушно произнесла: – Прости.

Он был счастлив. И я была счастлива, наблюдая Его добрую улыбку. Понимающие глаза. Он был растроган, когда мой палец украсило кольцо. Господи, да Он любовался мной. Чего не делал никогда. Я встала, ожидая, что и он поднимется, и мы поцелуемся. – Спасибо, – Его лицо снова стало высокомерным и насмешливым, когда Он поднялся с колен, – Спасибо тебе, моя меркантильная девка. Знаешь, мы действительно друг друга заслуживаем, но ты меня меньше. Снова повелась на честные слова. Открытый взгляд…. Но я просто не мог, позволить этому насекомому, – он кивнул на Женю, – победить меня. Мужское эго, сама понимаешь…..

– Я ненавижу тебя! Пидарас! Козёл! Ненавижу! – Я кричала, а сама искала в Его лице намёк на шутку. Сейчас всё изменится. Он не может быть настолько жесток.

– Да, отпустите его, – приказал – попросил Он своих друзей, подойдя к ошарашенному Евгению.

– По-моему, это чересчур, – сказал один из Его друзей, освобождая Женю. Они не знали, как себя вести, во время этой сцены, – Может не надо так жёстко.

– Да Кирилл, не надо жестить, – Он подошёл к своему другу, ухмыляясь и оценивая его реакцию, – Только поздно. Ты ведь это понимаешь? А? И вы все, – он обратился к залу, повысив голос, – Вы тоже думаете, что я скотина. Козёл, как говорит Лена. Козёл… Это правда. Но ничего не изменится. Это недоразумение в людском обличии, – Он указал на Евгения, – завтра снова сделает предложение. У него нет вариантов и гордости. У неё тоже. Она откажет. И слова найдёт. Но скоро согласится. Даже после моего пророчества. Они поживут год, два, три, пусть пять. И разведутся. Она останется озлобленной эгоисткой. Она и сейчас такая, только внутренне. Но останется она, с гордым статусом разведёнки. А оно…? – Он приподнял подбородок Жени ладонью, тот не сопротивлялся, – Найдёт себе другую. Да-да, найдёт. Попроще. Низенькая попка. Маленькая грудь. Возраст. Умение печь всякие вкусности. Отсутствие интеллекта, мысли, интересов. Так будет…

– Извините, – к нам подошёл невысокий, но широкоплечий охранник, – Вы нарушаете работу ресторана, и мешаете отдыхать посетителям. Мы вынуждены попросить вас выйти.

– Сейчас. Я уйду. Ресторан перестал быть любимым, – Он повернулся ко мне, – Лена, позвони мне. Не сейчас. Не через месяц. Не через год. Как созреешь, и когда покончишь со своим предприятием по замужеству. Кольцо оставь себе. Прекрати позёрничать… Считать себя той, которой не являешься. И мы поговорим. И тогда кольцо пригодится. Я не врал, когда делал тебе предложение. Но на секунду у тебя проскочила в лице мимика победителя. А это мужской мир. Женщины в нём не считаются. Никем и ничем. Приложение к спиртному. Но ты настолько меркантильна и цинична, что мне подходишь. Я люблю тебя.

Он развернулся, и пошёл к выходу. Друзья направились за ним. Он остановился и, что то сказал Кириллу. Что-то простое и резкое. Тот непонимающе уставился на Него. Пауза затянулась на несколько секунд. Кирилл отвёл взгляд. Он всегда умел расставаться с людьми. Ушёл. Самодовольный. Равнодушный. Одинокий. И любимый.

Выходное чтиво: “Мой Коми край”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” усинский поэт Александр Кёльн. Там, где ирбис застыл до прыжка за миг,
Где покрыла хвоя хрустящий снег,
Там, где удит рыбу чудак-старик,
А земля промерзла на сотню лет,
Где полярный свет озаряет высь,
В середине холодных и темных зим,
А в лесу не люд, а олень и рысь,
Только там ощущаешь себя родным.
Красота полярного долгого дня,
Да скрипучей тундры искрящий вид,
Согревают в памяти у меня,
Как костер, который в тайге горит.
Пусть здесь сложно родиться, и сложно жить.
Пусть ничуть не похож он на жаркий рай,
Все равно я буду его любить,
Мой далекий, родимый,
Мой Коми край.

Выходное чтиво: “Ориентирование на местности”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” гость из соседней Печоры. Просим любить и жаловать – Виктор Перепёлка.

Странное дело эта мужская дружба. Живут совершенно разные люди – один на юге, другой на севере, и однажды, совершенно случайно, встретившись и познакомившись, находят что-то общее, объединяющее, взаимно полезное. Появляются общие интересы, и вот они уже везде хотят быть вместе, делать общие дела. Так случилось и на этот раз.

Соколовы первые кто встретил приехавшего по направлению отделения железной дороги, нового начальника станции, Виталия Владимировича Зуева, с пригородного поезда. Помогли перенести небогатый скарб, в отведённую квартиру стандартного деревянного дома на две семьи, и даже дали дров на первое время. Непьющий, симпатичный, небольшого роста, но крепко сбитый, смелый и дерзкий, Зуев, в прошлом подающий большие перспективы боксёр. Он как-то сразу расположил к себе спокойного, полноватого увальня, Володю Соколова.

Никто тогда подумать не мог, что между этими мужиками, с совершенно противоположными характерами, может возникнуть такая крепкая дружба и духовная необходимость друг в друге, а главное – общие одинаковые интересы.

******

Солнце, незаметно увеличиваясь в размерах, появлялось из-за красного горизонта, отражаясь серебром на влажных от росы растениях. В густых сосновых кронах наперебой закричали птицы, сливаясь в единый монотонный гул. Утренняя прохлада, вызывала неприятный озноб во всём теле и желание скорей зарыться под чуть пахнущее затхлостью ватное одеяло, на деревянной постели лесной избушки, где ещё паровала труба тёплой «буржуйки».

– Ну-ка, подъём! – резко крикнул Виталий, смывая с лица последние следы сна из висевшего на толстой лиственнице, старого умывальника.

Из-под ветхого одеяла появилось недовольное опухшее от сна и комариных укусов лицо Володи Соколова.

– Чё орёшь? Ложись ещё валяйся. Успеем налазиться. – огрызнулся он хрипло, откашливаясь.

– Давай, давай Волоха, уже комары даже просыпаются, – сказал Виталий, прихлопнув ленивого комара на щеке.

Покряхтывая и потягиваясь, Соколов, откинул одеяло, и не открывая глаз, пополз на край деревянного настила, служащего кроватью.

– Ни дома, ни в лесу покоя нет, – проворчал он беззлобно и потянулся в нагрудный карман за сигаретой.

– Сколько времени, хоть? – спросил, раскуривая сигарету и выпуская клубы дыма.

– Время в туалет, а мы ещё не ели. Нет у нас уже времени. Пятый час. – ответил Зуев, взглянув на часы.

Вытащить из дома Соколова на рыбалку, особого труда не составляло. Во-первых, он с радостью принимал любое предложение от Виталия, во-вторых – у него накопились отгулы и на полном основании он имеет право их истратить и в – третьих, – за любой предлог побывать в лесу, поохотиться либо порыбачить, он цеплялся крепкой хваткой. Для него это являлось любимым способом досуга.

Накрутив портянки и натянув резиновые сапоги с загнутыми голенищами, Владимир сунул в карман затёртое, застиранное полотенце, и молча взяв чёрный от копоти и частого использования чайник, направился к журчащему неподалеку, в зарослях, ручью.

Традиция поведения совместного пребывания в лесу, у Соколова и Зуева, была отточена до мелочей. Зная, что от кого требуется и ничего заранее не согласовывая, они почти синхронно делали необходимые действия. Стоило Соколову уйти с чайником за водой, Виталий тут-же натаскал сухих веток, разжёг костёр и раскрыв банку тушенки, грел её, примостив на рогатину из разветвления сосновой ветки. Не сговариваясь, они во всём дополняли друг друга. Даже если один что-то шутил, второй тут же подхватывал тему, и шутка превращалась в целый комический диалог. Интересно и смешно было наблюдать двух взрослых людей, которые коверкая и искажая смысл слова, пытались преуспеть друг перед другом в комичности и остроумии, при этом, с серьёзным выражением лица.

******

Кстати, за лицо Владимира нужно сказать отдельно. От постоянно повышенного давления, его лицо было фиолетово – красного цвета и казалось, что он постоянно под хмельком, хоть и пил он запоями, но редко. Самая основная значимость, что он был поразительно похож на артиста Евгения Леонова. Тот же нос, те же брови, та же округлость лица. Над этой схожестью, он и сам постоянно подшучивал:

– Ну, батя даёт, главное меня сдал в детдом, а сам звездится в кино.

Как-то раз, приехав из отделения дороги, куда ездил по делам, обиженно рассказал:

– Прикинь, Виталь, задолбали алкаши. Когда бы, куда не ехал, постоянно просят у меня стакан. Что я им? Сволочи, хоть гримируйся. Обойдут весь вагон, а на мне – останавливаются. Смотрят, рожа красная, значит – свой человек и стакан обязательно должен быть. Нашли пьяницу.

******

Позавтракав, друзья наскоро переложили продукты и остатки еды со стола в один из двух рюкзаков, и подвесив его в избушке на вбитый в брус стены гвоздь, чтобы туда не добрались грызуны, начали собираться на рыбалку.

-Володь! Ты кинь в другой рюкзак, что-нибудь на один раз перекусить, кто знает сколько проходим. – попросил Виталий.

Подперев дверь избушки, черенком лопаты и взяв удочки, черви и подсумки противогазов, вместо тары для улова, а также рюкзак с «разовым» питанием, они направились к речке, находящейся метрах в семистах от избы.

Утренняя, если не сказать, ночная прохлада, (в эту пору на Севере ночи практически не бывает), и ранний подъём, не располагали к красноречию и потому, некоторое время друзья шли молча. Чтобы задать темп движению, молчание нарушил Виталий :

– Волоха, хочешь анекдот? Его не знает никто. Сам придумал.

– Да, ну нафиг. Сам придумал? Ну, давай.

– Короче, мужик с бодуна, утром садится бриться. Дрожащими руками приготовил: станок, пену, воду в стаканчике и обращается к жене:

– Дорогая, у меня такая аллергия почему-то, последнее время – как побреюсь, всё лицо горит. Ты смотайся в ближайший магазин возьми пару флаконов «Шипра» и.., что-то загрызть.

Орлов взорвался хохотом.

– Ну, прикол, сам себя сдал. – выдавил он сквозь смех и снова замолчал.

******

Шарканье сапог по отсыревшему хвойному покрову земли, нарушало привычную тишину таёжных зарослей. То там, то здесь пугливо порхали птицы и недовольно посвистывая, скрывались в хвойных кронах деревьев. Неожиданно ноги начали разъезжаться по скользкому белому мху, от чего идти стало тяжелей.

– Володь! А мы правильно идём? Что-то тропы не стало. – спросил Виталий, – тем не менее, по времени должны бы уже быть на месте.

Так, как Владимир здесь вырос, Зуев полностью полагался на его опыт, хоть и сам уже неплохо мог ориентироваться на местности.

– А мы зайдём повыше, а потом, будем рыбачить, спускаясь к избушке, – как то неуверенно ответил ему Владимир.

Прошли ещё несколько десятков минут. Виталий начал замечать, что его друг всё чаще, как то растерянно, ворочал головой по сторонам.

Разлапистых сосен постепенно становилось всё меньше. Их заменяли редкие, полусухие ели и тонкие кривые берёзки, из чего стало понятно, что они вышли на болото. Идти стало тяжелей. Рубаха прилипла к мокрой от пота спине Виталия. Река всё не появлялась. Восходящее раннее солнце, являющееся хоть каким ориентиром, спряталось, зайдя за внезапно набежавшие тучи. Небо стало мрачным и казалось, что утро начало отсчёт времени в обратную сторону.

– Чё, плутанули?- спросил.

– Вроде того. – как-то растерянно, словно сомневаясь, ответил Владимир.

Неожиданно, с шумом и гортанным хрипом, рядом из кустов, взлетел огромный глухарь и хлопая крыльями скрылся из вида.

– Эх, нужно было бы ружьё взять, – озвучил Виталий то, что возможно оба подумали.

Владимир промолчал. Было видно, что он очень расстроен. Не смотря на усталость и расстройство от неизвестности дальнейшего маршрута, Зуеву стало почему-то жалко друга.

-Ладно, Волоха, не расстраивайся. Где наша не пропадала.

– Да, блин, постоянно я сбиваюсь с этой тропы…Да ещё и солнце спряталось. Ориентира – ноль. – оправдывался Владимир, не поворачиваясь.

******

Накрапал дождь. Мелкие, редкие капли, почти незаметно, покрывали влагой растительный болотный покров, а также одежду рыбаков. По лицам скатывались шарики влаги и противно пробирались за ворот. Под ногами, в глубоком мху, зачавкал болотный торфяник.

«Чмок, чмок, чмок» – словно издеваясь раздавался звук двух пар сапог. Казалось, что что-то придерживает их снизу и тут-же отпускает, что заставляло за каждым шагом напрягать мышцы ног. Носки Виталия сбились под подошвы стоп, которые отдавались болью, от чего идти было ещё тяжелей. У Соколова шапочка с «балабончиком», которую связала его супруга, уже не казалась одетой на голову, а просто лежала на самой макушке, сложенная гармошкой. Растерянный, усталый взгляд, на фоне мокрого от пота «леоновского» лица, порождал в душе Виталия какое-то особое сочувствие и жалость. Хотелось что-то исправить, приписать себе какое-то его чувство вины.

« Нет, нужно как-то развеять эту смуту» – подумал Виталий.

– Володь, мне кажется, что сейчас у нас маршрут верный. Как ты думаешь? – спросил и заметив, что у того нет охоты поддерживать разговор, добавил, после паузы: – Своими куриными мозгами?

Соколов несколько секунд стоял, тупо глядя в пустоту, словно что-то соображая, и вдруг взорвался смехом. Казалось, вся его усталость испарилась, в эту минуту и к его сознанию пришло осмысление, что, вообще то ничего серьёзного и не случилось. Что блудить в лесу, дело обычное и никакой его вины в этом нет.

******

Впереди показалась высокая стена леса, и это принесло какой-то оптимизм и облегчение.

– Так, теперь я пойду первым, вдруг моя интуиция выведет – решил Виталий и так, как Соколов никогда ему не противоречил, двинулся вперёд.

Дождь прекратился. Лес, в который они вошли, оказался густым, труднопроходимым буреломом с толстыми и очень высокими ёлками. Сразу стало темно. Густые ветки лапника, подобно подола платья невесты, окаймляли комли деревьев и заставляли петлять по лесу, чтобы его обойти. Двигаться стало немного легче, чем по болоту, но пройденное всё равно сказывалось усталостью во всём теле.

Зуев скосил взгляд на Соколова. Тот шёл «на автомате», ступая след в след и, не мигая уставив взгляд в его пятки. Пройдя ещё метров двадцать, Виталий увидел на пути толстую ель с широким подолом веток.

«Приколюсь» – мелькнуло в голове.

Поравнявшись с деревом, он плавно пошёл вокруг него, вполоборота наблюдая за Владимиром. Тот не догадываясь ни о чём, уставший и безразличный, покорно шёл следом. Сделав несколько кругов и решив больше не издеваться, Зуев вслух засмеялся и этим словно разбудил друга.

– Ну, ты и сволочь,- простодушно заметил Владимир, громко смеясь над своей оплошностью и доверием.

– Всё, привал.- подытожил Зуев.

******

Совсем рядом, между кореньев, проложил себе дорогу извилистый ручей, вытекая ледяным потоком из болота. Его мерное журчание, вносило в сознание какую-то умиротворённость и желание расслабиться..

– Ладно, жрём-с. Доставай. – распорядился Виталий, понимая, что идти дальше нет никаких сил и засуетился в приготовлении чая.

Тепло костра расслабляло и тянуло в сон. Было заметно, что грузный Соколов сильно устал и сейчас он безразлично и лениво молчал. Брюки на его коленях паровали, нагреваясь от костра. Шапочка съехала на левое ухо, и он даже не пытался её поправить, словно забыл, что она там есть.

Наконец забурлила вода в закопчённой, трёхкилограммовой, жестяной банке, взятой из избушки. Зуев засыпав чай, открыл тушёнку и поставил на костёр, приспособив чтобы не свалилась.

Нарезав хлеб, разложил всё на расстеленное полотенце, толкнул друга, размягчённого и сонного.

– Володь, хавать!

Тот машинально взял чайную ложку и пододвинулся к «столу». Откусив хлеб, Соколов с жадностью накинулся на тушёнку.

– Слышь, Волоха, хочу спросить тебя очень важную вещь.- обратился Зуев, нагребая полную ложку, и направляя её в рот.

– Какую? – спросил, пережёвывая.

– Очень серьезную. Касается, кстати, твоего здоровья.

– Ну?

– У тебя желудок не болит?

– Нет. Иногда изжога, а так… А что? – спросил тревожно.

– Да, дело в том, что глядя как ты наворачиваешь тушёнку, стало тебя жалко.

– Почему?

– Ну, если у тебя желудок здоровый, то его беречь нужно, пережёвывать тридцать восемь раз, а ты целиком, не разжевав, ложка за ложкой… Угробишь желудок.

– А сам, мечешь как с голодного края? – парировал, начиная понимать о чём речь.

– А, что я? Ты же знаешь, что у меня желудок уже больной. Что же его беречь? Вот и жрём-с.

Тут до Соколова дошло. Он пырхнул хлебными крошками с тушёнкой Зуеву в лицо и зашёлся от хохота.

– Ну, наконец-то, проснулся – обрадовался Зуев.

******

Почему-то самая вкусная домашняя еда, уступает простому чаю в лесу. Этот аромат и вкус на лесном костерке да на голодный желудок, наверное, не сравнить ни с каким деликатесом домашней кухни.

Завершив трапезу сладким чаем, друзья почувствовали прилив сил и словно открыв второе дыхание, двинулись в путь. В лесу посветлело и в просвете крон, вырисовывалось серое, закрытое тучами, небо. Не взяв с собой компаса и понадеявшись на опыт ориентирования по солнцу, шли наугад.

Наконец вышли на еле различимый профиль, где вырисовывалась заросшая тропа с высокими кочками по её краям. Не задумываясь друзья отправились по ней с надеждой, что она куда-то всё равно приведёт. Какая же была радость, когда пройдя около километра, они неожиданно вышли наконец на берег, такой желанной речушки, проносящей свои воды в ту сторону, откуда они так долго добирались. Теперь уже можно было смело двигаться вниз по течению, зная, что оно не даст им уже плутать в неизвестности и приведёт туда, откуда вышли три с половиной часа назад.

Реки на Севере, своеобразны и непредсказуемы. Извиваясь между бугров и стариц, они создают такие лабиринты, что можно день двигаться по берегу с рыбалкой, в конце, перейдя небольшой перешеек, выйти буквально на то место, откуда начал рыбачить.

Чувство успешной рыбалки, словно развеяло усталость в теле друзей. Размотав удочки и нацепив наживку, они с нетерпением и оптимизмом, обгоняя друг друга, двинулись на берег речки, быстрой и так манящей к себе.

Выходное чтиво: “Мало”

0

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” поэт из Усинска Николай Попов.
Мало.
С тобой, будет мало,
Слов, улыбок, прогулок, ночей.
Вещи в ворохе одеяла,
Говорят, про ненужность вещей.
Лишь открытость,
Любви обнажённость,
Тени, запах, объятья, игра…
И твоя мне нужна покорность…
Нет.
Не надо.
Она не нужна.
Пусть лишь страсть,
Как игристые вина,
Лёгким облаком разум мутит.
А под утро нам будет не стыдно.
Страсть отступит,
А разум простит.
Недосытившись поцелуем,
Недолюбленная душа,
Любит снова тебя земную,
С неземною тобой греша.
А прощанье – обряд безумья,
Как из света шагнёшь во тьму,
С безысходностью поцелуя…
Почему? Почему? Почему?

Яндекс.Метрика