Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” усинский поэт Александр Кёльн. Там, где ирбис застыл до прыжка за миг,
Где покрыла хвоя хрустящий снег,
Там, где удит рыбу чудак-старик,
А земля промерзла на сотню лет,
Где полярный свет озаряет высь,
В середине холодных и темных зим,
А в лесу не люд, а олень и рысь,
Только там ощущаешь себя родным.
Красота полярного долгого дня,
Да скрипучей тундры искрящий вид,
Согревают в памяти у меня,
Как костер, который в тайге горит.
Пусть здесь сложно родиться, и сложно жить.
Пусть ничуть не похож он на жаркий рай,
Все равно я буду его любить,
Мой далекий, родимый,
Мой Коми край.

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” усинский поэт Роман Никитин. Попасть в нашу рубрику может каждый, для этого надо прислать к нам на электронный ящик ваше творение. Адрес: .

И рощи со мной допоют,
Докукуют,
Печальной листвою
Лучи теребя.
Я скоро уеду,
И ветер бунтует.
Ну как же без них?
Как теперь без тебя?

Кому красота
Еле слышного рая?
Кому тихий шелест
Задумчивых рек?
И только один шаг
От теплого мая
Уже означает,
Что кончился век.

Но с веком прошедшим
Давно стало тесно,
И мы стали зaпахом
Прожитых мест,
От этой болезни
Нет цели,
Нет средства,
Пока пыль дорог
Не сомнет,
Не изъест.

Ты тоже уходишь…
Прости, дорогая.
Я сам не пойму,
Отчего так несусь,
Я знаю лишь то,
Что везде опоздаю,
Я знаю, что где-то
О жизнь расшибусь.

И рощи не с нами
Теперь расстаются,
Приходят взамен
Суета, городa.
И я ухожу,
Чтобы снова вернуться.
Вот только вернусь
Я уже не туда.

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” произведение усинского автора, поэта и прозаика Николая Попова.

Она была из тех, кому пишут записки. Обычно в них был номер телефона и какая-нибудь фраза, типа: «Ты не пожалеешь, крошка». Официанты, передавая их, старались сохранить непроницаемые лица, но в уголках глаз светила скабрезность. Этакие засаленные глазки. Записки. На салфетках. На вырванных страничках записных книжек. А Она привыкла. А у Него было отличное чувство юмора. Да. У Неё был Он.

– Когда-нибудь я тоже напишу тебе, – говорил Он, пока очередное послание горело в пепельнице. – Я тоже хочу выглядеть в твоих глазах бесстрашным. Ведь надо быть очень смелым, чтоб написать письмецо и передать его в присутствии другого мужчины.

– Они меня покупают, – глаза Её светились безразличием и усталостью, может быть притворной, – я чувствую себя вещью. Изящной, редкой, но всё-таки вещью.

– Мужчины… Они слишком прямолинейны. – Его седые виски покачнулись укоризненно в табачном полумраке ресторана. – Мне кажется, они чувствуют твой запах, который и меня сводит с ума.

– Если они чувствуют мой запах, то ты назвал их похотливыми кобелями, – Её улыбка стала очаровательно торжествующей. – Значит я сучка? Причём, по твоим словам, вонючая сучка…

– Я совсем не то хотел сказать, – раскованная вальяжность моментально слетела с Него. – Ты неправильно меня поняла…

Она громко рассмеялась. Четыре приглушённых колокольчика зазвенели с Её уст, приковав внимание зала.

– Ты прав, малыш, – Она наклонилась к его уху так, что губы нечувствительно задевали его. – Я сучка… Пойдём, я докажу тебе это.

Он бледнел. Его руки слегка тряслись, когда отсчитывая купюры, видел, как Она получает новую записку.

Она была из тех, кто не звонит первой. Он звонил ей сам. Календарь далеко раскидал их дни рождения. И Он был женат. Мёртво. Как то кольцо, что не снималось с Его пальца. А Он любил Её.

– Знаешь, мне кажется… – заговорил он, когда Её голова устало лежала на Его плече.

– Тебе кажется… – в тон ему перебила Она.

Он ожил, стряхнул Её со своего плеча, до боли целовал-кусал грудь, чувствовал дьявольскую притягательную неровность улыбки и растворился в ритме Её сердца…

Сомнения. Его рука гладила узкую спину, а сомнения наждачной бумагой, цеплялись за поры его души.

– Ты же знаешь, я богат, – снова заговорил Он. – Так почему ты не даёшь мне обустроить твою жизнь? Давай я куплю тебе квартиру, устрою к себе в фирму на хорошую должность.

– Ты богат… – нараспев расслабленно повторила Она. – А я не вещь, – веер Её ресниц распахнулся навстречу его настороженному взгляду, – меня надо просто любить…

Она была из тех, кто видит знаки. Из тех, кто их видит. Тревога постучалась осторожно. Не до конца потеснив душевную негу. Лёгкая встряска сердца. Котёнок на подоконнике в темноте лестничной площадки зелёной каймой глаз слегка напугал. Она вынесла ему молока в подъездные августовские сумерки. Замяукал жадно и утробно. Он не звонил. Давно. Стекло стучало дождём. Тревожно.

Она не была из тех, кто не звонит первой. Она любила. Глупо. Взбалмошно. Даже истерично. Но не желая. Не надеясь. Не подчиняя. Любила.

– Он умер, – лёгкий всхлип Его жены в трубке, подтвердил правду. – Уже месяц как… Я знаю про вас. Чувствовала.… Давайте я приеду. Куда?

Слёзы. Солёные росинки любящих женщин. Они простили Его и друг друга. Молчаливые рюмки в тонких пальцах. Молчаливые губы.

– Он никогда не мог легко относиться к жизни. Всегда и за всё пытался быть ответственным. Ему было очень хорошо с вами, но мне казалось, вы причиняете ему боль.

– Я не давала заботиться о себе. – Её слеза соскользнула с подбородка в рюмку. – Мне так было легче.

Понимание. Слова часто бывают лишними. Тишина – спутница понимания. Главные слова произносятся тишиной.

– Вы знаете, Он писал вам записки, – на пороге сказала жена, – я нашла их… Вот… – Маленькие, вчетверо сложенные бумажки пересыпались из ладони, где уже тускнеет линия жизни, в ладонь, где прервалась линия любви.

(с) Николай Попов

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” молодое дарование, усинская поэтесса Дарья Филитова. Мы ждем начинающих и уже именитых авторов в гости в нашу постоянную рубрику.

Сидеть на стуле. Ждать весны.
Пылиться, как ненужный шкаф.
Расплывчатые видеть сны,
Как в кокон, замотавшись в шарф.
И паутиной обрастать,
Лениво щуриться на свет.
И всё мечтать, мечтать, мечтать
О том, чему названья нет.
И улыбаться никому.
И улыбаться в никуда.
Не нарушая тишину,
Пропеть о чём-то. Иногда
Смотреть на белый потолок,
Дышать в озябшую ладонь.
Вести с собою диалог,
И быть немножечко другой.
В своём закрытом мире жить,
Чтоб после этот мир – отдать.

Весна считает этажи.

Найти себя.
Со стула встать.

Подводим итоги 2016 года в разрезе самых резонансных и читаемых новостей Усинска.

Вспоминаем вместе, какие новости мы читали в уходящем году.

50 место. Угон Land Cruiser’а, на котором возили одного из руководителей всем известной нефтяной компании.

Водитель поставил автомобиль на обеде возле дома, а спустя полчаса “крузера” и след простыл. Многие пророчили скорое обнаружение автомобиля (“город-то маленький”), но по сей день его следов так и не обнаружено. Не помогло даже объявление крупного вознаграждения.

49 место. В Усинске открылся вытрезвитель.

Учреждение открыло свои двери летом и, надо сказать, регулярно оказывается заполненным “посетителями”, которых собирают по подъездам и улицам города. Кто знает, быть может так удалось спасти несколько человеческих жизней?

48 место. 95 лет Республики Коми.

Как и во всей Республике, мероприятия в городе проходили масштабно, тем более, что они гармонично совпали с днём нефтяника. Правда, получить приз за лучшее празднование юбилея у Усинска не удалось – муниципалитет занял 2 место.

47 место. Рубрика “Выходное чтиво”.

Мы очень рады открытию этой рубрики на страницах нашего сайта. Сколько талантов, оказывается, проживает в нашем городе! Если и у вас есть что-то из неизданного – пишите нам, пусть рукописи увидят свет.

46 место. Истерия по маньяку.

История получила начало в социальных сетях. Появились даже “очевидцы”, которые “видели в городе маньяка из “Битвы экстрасенсов”. Впрочем, официальный комментарий полиции развеял все сплетни.

45 место. Неизвестный с топором повредил машину на стоянке.

На видео попал мужчина, который в центре города решил насолить водителю дорогой иномарки. На машину он набросился с топором, после чего скрылся во дворах.

44 место. Смена руководства Пармы и “Жилкомхоза”.

Бессменный руководитель Пармы Илья Шаповалов в 2016 года стал заместителем директора ООО “Жилкомхоз”. Управляющую компанию стал возглавлять Дмитрий Попов, а руководить Пармой поставили Александра Коновалова, ранее возглавлявшего “УЖКХ”.

43 место. В Усинске будет клуб робототехники.

Многие мужчины подумали “эх, где наши школьные годы”… Ещё бы! В 2017 году у детей будет шанс самостоятельно собрать и запрограммировать робота. Соответствующая сумма заложена в бюджете.

42 место. Тарифы на капремонт в Усинске поднимут в три раза.

Уже в конце года пришли вести о том, что Минстрой Коми не собирается отказываться от своей идеи и тарифы-таки будут подняты.

41 место. На улице Молодежной сделали ещё один пешеходный переход.

Многострадальный переход вписался в проект обновленной аллеи дружбы. Ещё зимой проект выносился на обсуждение общественности, где получил поддержку горожан. Впрочем, в других местах усинцы по-прежнему умудряются перелазить через забор даже с детьми.

Продолжение следует…

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” самый юный участник. Встречайте усинку Алёну Кальченко с ее произведением.

-Ну, что рассказать тебе, моя маленькая сестренка? Сказка – она ведь рядом! Стоит лишь присмотреться и она уже тут.

Живет сказка среди игрушек. В маминой доброй улыбке. В папиной мастерской и конечно, в твоих пухлых ладошках!

Смотрит на меня Аришка, ладошки свои разглядывает. Где же в них сказка то, а я дальше ей рассказываю.

Ладошечки-ладошки, и маленькие и большие, все время они в заботах, ни минуты в покое! А как по-другому? Вот кошка наша Нюша просит ласки – погладь, а вчера у меня так зуб заболел! Приложила ладошку. Теплая она, мягкая такая. Боль стихает, стихает… греет ладошка щечку. Вот и прошло совсем.

Как-то раз неудача была. Иду, рассказ сочиняю, задумалась… Бац!!! Нога подвернулась! Лечу-у-у!!!! А ладошка тут как тут лицо бережет от удара, себя вперед подставляет.

Пригожая ты моя, ладошечка, устала, небось, за день! Сомкну их, кладу под подушку. Горячо сразу в ладошках, зарождается в них сонное царство, реснички тяжелеют, взлетаю куда-то вверх… Мама говорит, если взлетаешь вверх, значит растешь! Вот интересно, думаю, что там вверху, где растут?

Распахнула ресницы – солнышко, да такое яркое, лучистое! Трава вокруг высокая, изумрудная, иду, будто лечу. Только вот ноги под собой травы не чувствуют, а идти хочется, не идти, а бежать! Рядом ручеек, весь в солнечных каплях! Хочу пить, ладошки протягиваю – вода льется в них, но как будто мимо. Что за странность? Так и не напилась. Дальше пошла, прислушалась. Птицы громко поют, но не видно их, как не гляди. Что же я стою то по пояс в траве? Надо тропинку искать. Развела я траву ладошками, словно воду, смотрю – вот и тропка тянется. По бокам тропинки кашка растет, как на даче у бабушки. Ароматная такая, белоснежная! А среди кашки этой цветы попадаются – яркие, небывалые.

Вдруг показалось мне, что цветы эти словно вспорхнули и закружились, да так захороводили! Голова завертелась! Присмотрелась – не цветы это вовсе, а малюсенькие колибри! Вот одна из них села прямо в цветок, остальные за ней. Воткнули свои клювики-трубочки, как в стаканчик для коктейля, в самую серединку цветка и как будто застыли. Вкусный, наверное, цветочный сок. «Повезло же вам, малютки, а я так и не напилась», – подумала я и закусила пересохшую губу. В ту же секунду вспорхнули все три птички-бабочки и поднялись высоко в небо. Провожаю их взглядом и удивляюсь, какое же небо здесь необыкновенное! То есть, небо как небо – голубое, бездонное, но облака на нем низкие, гладкие, – протяни ладонь и погладь облако! Так я и сделаю! Протянула, дотронулась… Почувствовала!!! Ой! Какое оно!!! Вязкое, плотное, совсем не воздушное, как представлялось. Как сдобное тесто! Отщипну-ка кусочек! И что мне с ним делать? Пирожки лепить?

Я принялась разминать белоснежный кусочек, а в голове, как бабочек рой кружилась мысль: «где я? зачем я здесь?» То ли шла я сюда, то ли плыла, как на волнах, делала то, что должна была делать, или ничего не делала вовсе? моих ладонях стал вырисовываться отчетливый силуэт какого-то смешного человечка. «Конечно, это человечек, а ни какой не пирожок!» – подумала я и улыбнулась.

Носик, смешной пуговкой, подпирали две рыхлые белоснежные щечки. Белый чуб, как из тонкого теста был легок и послушно поддавался игривому ветру. Я аккуратно вылепила ручки, затем крохотные ладошки, тельце и ножки. Человечек ожил! Он открыл свой маленький ротик, зевнул. Затем заморгал своими маленькими глазенками и стал щурится от яркого солнца. Потом он пошевелил ручками и снова уснул. «Просыпайся скорей, мне же скучно»! – воскликнула я, но человечек что-то сонно пропищал и крепко уснул, только пухлые губки время от времени надувались во сне.

Все остальное время, не знаю, был ли это день или ночь, я все отщипывала и отщипывала кусочки от белого облака и лепила, лепила маленьких человечков. Получались они все очень милые и смешные. Откроют глазки, улыбнутся, потянутся и опять уснут. «Хватит спать, лентяи!» – пошутила я и, сорвав, рядом растущий цветок кашки пощекотала малышам носики. Малыши начали все разом чихать, тереть свои глазки. Потом стали протягивать свои маленькие ручки к цветам, отрывая от соцветий миниатюрные цветочки, и жадно кушать их, громко и смешно причмокивая. Вот кашка-то! Ай – да цветок! Оттуда и название!

Вскоре небольшая грусть, или тревога охватила меня. Долепливая очередного малыша, я задумалась, почему же они так долго спят и так мало играют? Но вдруг услышала звонкий и пронзительный писк. Новенький человечек, как и прежние братья, открыл глаза: «Тили-лик, тили-лик!» – громко запищал звонкий маленький голос. Малыш поднялся на ножки, стал прыгать, рассматривать все вокруг. Я была вне себя от радости! Протянув к нему свою ладошку, я тихонько прошептала: «Привет, малыш! Тебе здесь нравится?» Человечек внимательно рассмотрел мою ладонь, прошелся по ней, но, кажется, не найдя ничего интересного, спустился на травку. Он заметил своих спящих братьев. Пощупал их, погладил. От его прикосновений малыши стали просыпаться. На их лицах появились улыбки. Они стали переговариваться на каком-то своем языке, затем собрались в кучку и решили, как я поняла, пообедать. Дружно они стали обрывать все ту же кашку и с удовольствием и жадностью утолять голод. После этого, мои первенцы стали потягиваться, гладить свои пухлые животики и беспрерывно зевать. «Неужели опять спать?» – подумала я. И действительно, там, где сидели, там же и повалились отдыхать.

А бедный новый малыш… Он не спал, даже после такого сытного обеда. Он сел на маленький камешек и загрустил, а потом горько заплакал, утирая глазки своими крошечными ладошками. Мне стало так жалко этого маленького человечка и я стала лепить еще и еще.

Новые малыши стали выходить такие же веселые и подвижные как последний. Вопрос о том, как назвать малышек придумался сам собой. Ленивых обжорок, я назвала Соньки, а веселых и неугомонных будилок – Поднимайки.

Самое интересное происходило потом. Соньки и Поднимайки выстроились друг за другом, как маленькие утята и куда-то отправились. «Ну нуда же вы, малыши?» – вырвалось у меня. Я стала наблюдать за ними. Человечки осмотрели тропинку, лужайку и направились к старому пню, который виднелся неподалеку.

Вокруг пенька густо и нарядно цвели незабудки, ромашки, благоухали диковинные лилии. Куча насекомых населяла этот пень: от красивых бабочек, присевших отдохнуть, до ярких божьих коровок с черными веснушками, мохнатых гусениц и неведомых мне жуков. С одной стороны пня была большая расщелина. Она была похожа на темный таинственный коридорчик, ведущий в глубину этого старожила. Мои подопечные направились именно туда! «Ну конечно, – сообразила я, – они ищут себе дом! Ведь у каждого, даже очень маленького человечка должен быть собственный дом».

Соньки и Поднимайки трудились. Они выносили из старой расщелины древесную труху, вычищали коридорчик, а там, в глуби, виднелась маленькая комната. Пол этой комнатки весь зарос нежным зеленым мхом. Для малышей это был мягкий ковер, поэтому, когда в очередной раз Соньки уснули, он заменил им привычные для нас кроватки. Стены своей комнатки человечки украсили голубыми незабудками, которые, по моему наблюдению, оказывали на малышей успокаивающее действие. Поднимайки, по обыкновению, не спали, они тихонько сидели, подложив свои ручки под пухлые щеки, тихо сопели и придумывали новые планы: как будить Сонек. Вариантов было много – это щекотание, и обливание прохладной росой, и пение дразнилок. Я догадалась по тем звукам, которые они пели, или, скорее всего, пищали: так ритмично и созвучно, что стала даже приплясывать вместе с ними. Когда Соньки просыпались, они вместе с Поднимайками выбегали из расщелины и опять поедали кашку, затем забирались на пень наблюдали за пролетающими мимо пчелами. Они махали им своими белыми ладошками. Иногда пчелы принимали этот знак, присаживались и угощали человечков свежим, только что собранным медом. Как это нравилось малышам! Когда солнышко уходило за тучку, и шел небольшой дождик, пчелы не летали. Соньки и Поднимайки с нетерпением ждали их, а однажды придумали нехитрое гадание. Они срывали все те же крошечные незабудки и, отрывая по лепесточку, гадали: «прилетят – не прилетят» пчелы. И когда пчелы наконец-то прилетали, они радостно голосили и подставляли свои ладошки для очередной порции ароматного меда. После такого лакомства, даже Соньки не засыпали. Они вместе с Поднимайками разгоняли окрестную надоедливую мошкару, ведь сладкий запах меда привлекал и ее. Затем малыши снова закусывали кашкой и тогда уже Соньки привычно потягивались, громко зевали, широко открывая рот, гладили свои сытые животики и дружно отправлялись спать. А иногда Соньки не выдерживали и засыпали прямо на пне, а верные Поднимайки отгоняли от них назойливых комаров и мошек.

Так и живут-поживают Соньки и Поднимайки в своей в причудливой стране. На меня они не обращают никакого внимания! Ведь я здесь всего лишь гость. Нет здесь ни ночи, нет ни дня. Но есть своя загадочная жизнь, пусть воплощенная в моих ладошках! Пока Соньки спят, Поднимайки терпеливо ждут это – «пора поднимать!» и трепетно выполняют свой маленький долг. Как же им друг без друга? Они такие разные, но такие похожие! Соньки знают, что их обязательно разбудят, а Поднимайки ждут своих Сонек, когда те выспятся и все вместе пойдут заниматься одним общим для них делом.

Поняла ли ты, что-нибудь из этой истории, моя маленькая Аришка? Где эта чудная страна с человечками из облачка? Клади ручки под щечку и засыпай, а ладошки расскажут тебе следующую, уже твою, сказку.

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” творение усинского поэта Николая Выкочко. Ах, как лёгок сегодня их бег,
Облака, словно лошади в пене,
Снова вьётся и падает снег,
Снова пляшут и мечутся тени.

Зимний день не от ветра продрог,
Холод космоса свет его вздыбил,
И луна, как соломенный стог,
Оседает в озябшую выбель.

Мир встревожен, заснеженный в край,
Снова катятся звёзды под ноги,
И небес розмариновый рай
Покидают вчерашние боги…

Гой ты, солнце на небе еси,
Не сподобься, родное, улитке,
От безвременья землю спаси,
Нам явись в лучезарной улыбке!

(с) Николай Выкочко