Выходное чтиво: “Кто крайний? “

0
107

Сегодня в рубрике “Выходное чтиво” усинский автор Николай Попов. Попасть в рубрику может любой желающий, для этого надо прислать своё произведение нам на электронный ящик по адресу: .

Скучные порой люди стоят в очереди в банке. Неинтересные совсем. Не на ком и взгляд остановить и смешным прозвищем назвать. Слишком тривиальные социальные роли они исполняют. Сейчас здесь были: бабка-пенсионерка, которая следила за очерёдностью, со справедливостью неподкупного судьи. Флегматичный, интеллигентного вида молодой человек. Созерцательный, умный, скептичный и высокомерный. Девушка-кукла всем своим видом показывающая, что она живёт в другой, более интересной среде, а здесь совершенно случайно. Несколько пыхтящих от нетерпения тёток, с глазами уставших коров. И ещё люди, которых я не успел оценить ввиду того, что они не были видны из-за колонны. А также я – анализирующий окружающих меня людей, со скорбно-терпеливым выражением лица. Это выражение приобретает любой человек, кто заходит в помещение банка из большого мира. Надежда быстро решить свои финансовые вопросы умирает при виде очереди и одного работающего окошка. Лицо мрачнеет, внутренняя пружина сжимается, и человеку остаётся только ждать. Не помогает настроению, а может и усугубляет негатив ожидания, украшенный разными снежинками на окнах и ёлочками с дешёвыми шарами, холл банка в ожидании Нового года.

Новый фигурант моего анализа и «ярлыконаклеивания» влетела в банк со скоростью шумной юлы. Ни на секунду не притормозив, она уставилась своими цепкими глазками-бусинками, казалось, сразу на всех.

– Кто крайний? – вороньим голосом спросила она.

Отозвался парень-флегмат.

– А вы за кем? – ворона в её горле стала ещё и въедливой и оттого более противной.

Парень указал на одну из усталых тёток. Новая старушка, которой я уже успел наклеить ярлык «Шапокляк», не остановилась на двух людях и выспросила очерёдность до конца. И на каждом человеке останавливался её пронзительный взгляд. Ощутив его на себе, я отвёл глаза. Выпуклые чёрные бусинки, казалось, знали обо мне всё. Или только самое плохое. Я занервничал и быстро показал следующего. Она стала мне страшно интересной. Нет. Мне стало страшно, а она стала интересной. Так вернее. Меж тем, единственной, кто не отвернулся от Шапокляк, была бабка-судья. Мне даже показалось, что между ними произошёл молчаливый диалог. Что-то вроде этого:

– Здравствуй, подруга. Приятно встретить кого-то из «наших».

– Здравствуй. Я рада видеть тебя здесь. Как обстановка?

– Ну, ты же понимаешь, нужен контроль. Контингент сложный, так и норовят без очереди проскочить. Особенно за молодыми следи. Не нравятся они мне. Могут сговориться.

– У меня не забалуешь.

– Верю в тебя, подруга. Держись. Пост сдан!

– Пост принят!

После того, как я мысленно прокрутил этот диалог, подошла очередь «бабки-судьи». «Шапокляк» же снова вонзилась взглядом в меня. Я, конечно, сообразил, что надо уступить место, но рядом было ещё пару свободных стульев, поэтому я не встал. «Шапокляк» смотрела, одновременно расстегивая пуговицы своего чёрного пальто. И закончив, стала ещё больше похожа на ворону. Образ птицы дополнялся длинным, хищно-острым носом, и уже упомянутыми чёрными, навыкате, глазами.

– Ну!? – ржаво-металлическим тоном спросила она. – Не хочешь место уступить пожилому человеку?

Я указал на свободные стулья и сказал:

– Присаживайтесь, тут не занято.

Ворона-Шапокляк взмыла надо мной и закаркала:

– Сама знаю, что не занято. Сидишь рядом со столиком, а другим людям, что не надо бумаги разложить. Твой, что ли, столик?

Я сбивчиво извинился и пересел. Одержав первую победу, она вспорхнула на моё место, и вопреки ожиданию, не стала раскладывать свои документы и бумаги, а огляделась. В это время «интеллигент-флегматик» направился к выходу.

– Вы куда? – произнесла «Шапокляк» таким тоном, словно схватила парня за полы пальто.

– Я покурить, – ответил он, и оправдываясь, добавил. – Ненадолго.

– Ждать не будем, – старуха обвела взглядом людей, ища поддержки. – Ходят курить, очередь путают. Не успеете, пеняйте на себя.

Парень открыл было рот, чтобы ответить, но она отвернулась, и он, промолчав, вышел.

– За пенсией? – наметила очередную жертву, из числа «уставших тёток», «старуха-ворона».

– Да рановато мне ещё, – удивлённо-добродушно откликнулась та. Ей было, явно, немного за сорок лет.

– А я значит старая, да?! – аж взвизгнула «Шапокляк». – Старая?

Женщина не нашлась что ответить. Её миловидное пухленькое лицо замерло в испуганной растерянности.

– Ничего, матрёшка, и ты состаришься, – каркающим голосом злой колдуньи напророчила старуха, – И болеть будешь. Косточки твои заноют. Муж бросит. И дети твои разъедутся. Будут появляться в день пенсии, за ножки пухлые подвесят, всё до копейки вытрясут.

На глазах «тётки» выступили крупные слёзы.

– Да что вы такое говорите! – неожиданно вмешалась девушка, которую раньше я опрометчиво назвал про себя «равнодушной куклой». – Вас же никто не оскорблял, зачем же вы так?

– А ты помолчи, потаскуха! – с радостью откликнулась «Шапокляк». – Сыкуха ещё, пожилых людей перебивать.

Повисло напряжённое молчание, во время которого «бабка-судья», закончив свою финансовую операцию, направилась к выходу. И снова их взгляды встретились, и я, как будто услышал такой диалог:

– Держишься, подруга? Молодец! Ты им спуску не давай. Надо себя жёстко поставить, иначе сожрут.

– Да сопляки они супротив меня. Вон погляди, одна в слезах, вторая «пыжит» из себя «оскорблёнку», остальные глаза в пол уставили, их вроде и не касается.

– Смельчал народец… Смельчал. Но пасаран, подруга… Они не пройдут.

Получив молчаливую поддержку, «старая ворона» негромко прокаркала несколько нецензурных выражений, направленных на неожиданную заступницу, самое слабое из которых «драная мочалка».

Меж тем, оскорблённая, «уже неравнодушная кукла» сдержав эмоции, быстро вышла из банка, проговорив еле слышно:

– …нервы дороже.

– Бабушка, проходите, я вас пропущу, – вежливо предложил кто-то из «заколонных мужчин», сменив возле окошка «бабку-судью».

– Сам ты – «бабушка»! – сразу же окрысилась «Шапокляк». – Мне одолжений не надо. Внучок выискался.

Очередь была деморализована. Все боялись, не то что словом, а даже взглядом или дыханием, спровоцировать агрессивную старуху. «Умный парень» вернулся с перекура и, поймав общее настроение, спрятался за колонной. «Шапокляк» торжествовала. Её тёмная колдовская сила питалась всеобщим страхом. Она впивала глаза-булавки в людей, и им становилось неуютно под её взглядом. Сжимали плечи, пряча в них голову. Вставали, и, не понимая о чём, читали объявления на стендах. Старались не встречаться взглядом не только с ней (упаси боже!), но и друг с другом. В холе банка воцарились тишина, что прерывалась только манипуляцией девушки операциониста в окошке. А власть бабки была непререкаемой. В такие моменты, в сказках, появляется добрая сила, рушит чертоги неприятеля, обращает зло в дым и скромно принимает благодарность простого народа. И во мне уже начало просыпаться нечто «дoбро богатырское». Ещё минута и я бы воскликнул, что-то вроде: «Ой, вы гой еси, народ русский, да поднимемся на супостата…».

Старуха, меж тем, совершила поступок, который умалил её в моих глазах от верховной ведьмы до мелкой воровки. Скосив свои ящерные глаза на украшенную шарами серебристую ёлку, она ловко сняла с неё два шарика и спрятала в сумку. Выждав несколько секунд, она повторила трюк, и ещё один шарик отправился к своим братьям-близнецам. Мне стало неловко за «нашу» ведьму, и за своё желание обратить её в дым. Ну, какой это богатырский подвиг разоблачить «старушку-пакостницу». Где в этой победе молодецкая удаль? Но оказалось, что не все богатыри столь щепетильно относятся к размаху и славе своих подвигов. Из глубин банка вышел охранник. Русоголовый, со смешной чёлочкой над голубыми глазами. Широкая фигура загородила отход преступнице. «Зелёная кольчуга» его служебной формы смотрелась строго, и столь же строг и неумолим был его взгляд.

– Здравствуйте, – наполнив пространство банка своим трубным басом, поздоровался он с «Шапокляк». – Достаньте, пожалуйста, из сумки то, что вы туда положили.

– Что? – как будто не поняла просьбы старуха. – Что тебе сынок? – её голос звучал на удивление мягко.

Богатырь слово в слово повторил свою просьбу-приказ.

– А чо я туда ложила? – она всё-таки смешалась и затараторила, – Ничо не ложила. С магазина иду. Внучатам украшения на ёлку купила.

– Наша камера зафиксировала, как вы сняли с ёлки игрушки и спрятали в сумку.

– Ничо не снимала! Ничо не прятала! – снова раскаркалась «старуха-ворона». – Налетел как бандит на пожилого человека. Совсем житья от вас не стало честным людям…

Она встала, взяла сумочку и попыталась выйти. Но богатырскую фигуру охранника было не обойти.

– Или вы сейчас отдаёте то, что взяли, или я вызываю наряд милиции.

– Да на! На! Всё забирайте у бабушки! – она резко вытащила из сумки зелёные пластмассовые шарики и бросила на стол. – Внуков порадовать купила, да разве с вами, живоглотами, порадуешь. Последнее заберёте у человека, изверги!

С этими словами она направилась к выходу. Охранник посторонился. Навстречу ей вошла бабка в сером пуховом платке. Они встретились взглядами, и снова я, как будто, услышал их разговор:

– Не удержалась я тут, подруга. Нелюди вокруг. Сговорились.

– Пресекать буду! Разделяй и властвуй! Забыла?

– По науке работала. Может у тебя, что-нибудь путное, выйдет. Пост сдан.

– Пост принят.

Охранник удалился в коридоры банка, а я услышал противно-базарный голос новой бабки:

– Кто крайний? А вы за кем? А вы?…

(с) Николай Попов

print

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь