Выходное чтиво: “Все мы бабы – дуры”

0
105

Представляем вам сегодня в рубрике “Выходное чтиво” интереснейший рассказ ухтинского писателя Анатолия Цыганова. Предлагаем присоединиться к увлекательному чтению и высказать своё мнение в комментариях.

Невероятную, по своей глупости, историю рассказал мне сосед. Мы сидели на веранде и отмечали окончание летнего сезона. В разговоре шла череда анекдотов, и, конечно, про женщин, точнее – про женскую логику. Я ему рассказал о том, как моя жена делит домашнюю работу по половому признаку. Она говорит так: в доме существует два вида работы – мужская и женская. Мужская – не под силу женщине, и она делается мужчиной. Женская – под силу мужчине, поэтому она тоже делается им. Посмеявшись над «логичными» рассуждениями моей жены, сосед вдруг посерьёзнел:

– А она права. Мужик может делать любую работу, особенно, если сильно прижмёт. Но я тебе другое скажу: что бывает, когда женщина начинает решать проблемы за своего мужа. Ведь ты знаешь: я долгое время работал с геологами. Жили мы в посёлке, построенном полулегальным, так называемым, хозспособом. Строительство заключалось в том, что правдами и неправдами контора добывала материалы, и стройку финансировала за счёт геологоразведочных работ. Это было прямым нарушением финансовой дисциплины, но проверяющие органы закрывали на такие «шалости» глаза. Постройка домов была под особым контролем партийных и советских организаций, всячески поощрявших внеплановое расселение работников, этим снималось напряжение общегородской очереди на получение жилья.

В то время с нами работал тракторист шестого разряда Иван Огородников. Он жил на окраине посёлка в восьмиквартирном двухэтажном доме. Здание было построено силами стройучастка экспедиции, таким же хозспособом. Жена Ивана славилась несносным скандальным нравом, вечно с кем-то судилась и что-то делила. Сам же Огородников отличался на редкость молчаливым характером. С раннего детства выбить из него слово было невозможно. Он говорить-то начал с четырёхлетнего возраста, когда родители уже разуверились, что чадо заговорит. Рассказывают: мать смирилась с тем, что врачи, обследовав со всех сторон организм ребёнка, развели руками. Совершенно здоровое дитя, без каких-либо отклонений, и рекомендации звучали почти одинаково. Как правило, они заключались в том, чтобы малыш меньше нервничал, больше употреблял витаминов, гулял на свежем воздухе.

Однажды дитятко, сорвавшись с лестницы, молча встало, отряхнуло руки и, не проронив ни слезинки, принялось за свои дела. Вот тогда мать разревелась. Схватившись за голову, она громко запричитала:

– За что меня Бог наказал? Чем я провинилась перед Господом? Да когда-нибудь ты хоть слово произнесёшь? Чем же тебя лечить, чтобы заговорил?

Иван вдруг перестал что-то строгать, обернулся к матери и произнёс:

– Ну?

Мать вначале даже не поняла, кто это сказал? Оглядевшись по сторонам, она по инерции спросила:

– Что, ну?

В ответ тут же услышала:

– Ну, заговорил.

Мать бросилась обнимать чадо, но он больше не проронил ни слова. Сколько ни бились родители, от него слышали только односложное «ну» или не менее краткое «нет». Как он умудрился жениться, да ещё на такой болтливой бабе, этого никто не мог понять. Но в один прекрасный день он молча привёл в дом соседскую девчонку, и, вопросительно глядя на родителей, спросил: «Ну?». Та оказалась на редкость общительной, и сразу завоевала симпатию родителей, тем более, что мужа своего с первых дней взяла в ежовые рукавицы. С возрастом общительность жены переросла в болтливость, что не мешало продолжению семейной жизни Ивана.

После того, как город взял на баланс посёлок геологов, спокойная жизнь прекратилась. Представительная комиссия поделила дома на благоустроенные и неблагоустроенные, и все неблагоустроенные обязала администрацию экспедиции снести. При этом дом Огородникова по странной случайности не попал ни в один из списков. Такое бывает в бюрократических заворотах: адрес есть, а дома нет. По плану генеральной застройки на этом месте должен стоять многоквартирный дом. Но денег в экспедиции в то время не хватило, и руководство решило схитрить. Вместо капитального фундамента насыпали грунт и на этом месте слепили из подручных материалов восьмиквартирный дом, подвели тепло, холодную воду и обозвали «полублагоустроенным». Соответственно, когда посёлок встал на баланс города, городская администрация потребовала отчёт по строительству. Руководство экспедиции решило вновь схитрить: снести тихонько времянку и построить уже капитальный дом. Жителей решили временно поселить в малосемейку, с тем, чтобы потом дать им квартиры в новом доме. Всё шло нормально до той поры, пока не узнала об этом жена Ивана. Она возмутилась и пошла к начальнику. Там стала требовать, чтобы им сразу дали новую благоустроенную квартиру, как идущим под снос. Начальник попытался утихомирить скандалистку, уверяя, что через год они получат квартиру в новом доме. Но женщина ушла, хлопнув дверью, с уверенностью, что она добьётся правды. Начальник вызвал Ивана и попросил утихомирить жену. Тот пришёл домой, сказал: «Ну», – и погрозил пальцем. Жена его сразу поняла, но не затихла. Она ещё больше распалилась, обозвала его «молчаливым дураком, на которого сели верхом и рулят без уздечки».

В итоге пошла в администрацию города и начала, как у нас говорят, «качать права». Там вначале не поняли, чего требует разъярённая тётка. А когда разобрались, очень изумились. Для начала городская комиссия удостоверилась, что дом существует. Затем потребовала отчёт. Руководство экспедиции попыталось объяснить, что дом «полублагоустроенный», так как не подведена горячая вода. Но к тому времени жильцы умело провели воду от батарей, и комиссия эти доводы не приняла, так как всегда существовала единая цепь отопления и снабжения горячей водой. А кто её провёл, не имело значения. Дом признали благоустроенным, жителей из списков на получение квартир вычеркнули, и многоквартирный дом обязали построить в другом месте, куда экспедиции пришлось тянуть все коммуникации. И остался Огородников жить в, не вполне комфортной, времянке, а с ним ещё семь семей. Вот такая история получается, когда не за своё дело берутся.

– Да ты что? Она же справедливости хотела, – возразил я.

– Справедливости? – сосед вскипел. – А то, что я, по милости этой справедливой женщины, и еще шесть семей пять лет ютились в этой времянке без элементарной ванны, пока дом не дал трещину и на глазах не стал разваливаться? Это как? Вот тогда нам дали уже благоустроенное жильё. Только Иван этого не увидел.

– Почему?

– Сел, благодаря своей благоверной, – сосед рассмеялся.

– Опять влезла не в своё дело?

– Влезла. От нас периодически отправляли народ на сельхозработы. В тот раз выпала доля трём трактористам, в том числе Ивану. Двое уехали пораньше. Иван замешкался, поэтому ему не достался трактор. Двоим же дали трактор с плугом и послали вспахивать поле какой-то заброшенной деревни. А Огородникову, чтобы как-то занять, предложили подвозить воду. Иван согласился. Ему дали лошадь, запряжённую в телегу с бочкой, и тот временно стал исполнять роль водовоза.

Однажды, подъезжая к пахарям, Иван заметил, что они что-то внимательно рассматривают. Он слез с телеги и подошёл ближе. Напарники держали в руках чугунный горшок и высыпали из него блестящие кругляши.

– Ну-у? – удивился Иван. – Золото

– Ты помалкивай. Мы клад плугом из земли выковырнули. Держи три монеты и смотри: молчок

Один из трактористов протянул кругляши. Огородников взял монеты и уехал. Дома он решил удивить жену, преподнеся ей необычный подарок. К его изумлению, жена нисколько не обрадовалась. Раскричалась, что его, дурака, надули, что надо было требовать дележа на троих, что он как был олухом, так им и помрёт. Тут же сорвалась и помчалась к этому трактористу. Там разорялась ещё сильнее, пока её не выставили за дверь. Тогда разъярённая женщина решила отомстить. Призывая на головы владельцев клада мыслимые и немыслимые кары, прибежала домой и накатала заявление участковому. Тот передал заявление начальству, и дело закрутилось. При обыске обнаружилось всё золото. На допросах напарники указали и на Ивана, которого тоже взяли под стражу. Три монеты приобщили к делу, а суд определил одинаковый срок всем троим. Вот и выходит, что Иван сел благодаря неуёмной энергии своей жены.

Закончив рассказ, сосед вздохнул:

– Что это? Бабья дурь или простая женская жадность?

– Ты что? По-моему, жадность не имеет половых признаков, – перебил я.

А жена соседа задумчиво произнесла:

– Все мы бабы – дуры, но не до такой же степени.

(с) Анатолий Цыганов

print

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь