Поезд “Усинск – Печора”.Два раза в сутки – утром и днем – увозит он из нашего города пассажиров. Всего-то два-три вагона, честное слово! Четыре часа пути – ивы в Печоре. Сколько езжу этим поездом, всегда он забит до отказа. Люди сидят буквально друг на друге. Но теснота – не самое тяжелое испытание в этой поездке.Процентов 80-90 пассажиров – нефтяники, возвращающиеся после 15 или 30-дневной вахты на родину на короткий отдых. Остальные – женщины, дети. Как только вагончики отходят от усинского перрона, мужики, свято соблюдавшие во время вахты сухой закон,заполняют столики водкой, пивом и закуской. Кучкуются, группируются, предвкушая четырехчасовое застолье. И понеслось. Честное слово! Через час слабые уже громко храпят на верхних полках. Периодически падают с них, теряя ботинки, шапки, носки. Стойкие продолжают пир.
Второй час пути – это время задушевных бесед, новых знакомств. Честное слово! Но из этих разговоров нормальный человек поймет только несколько слов. Густой мат висит в воздухе, давит на уши так, как будто ты в самолете, который терпит катастрофу. Добавьте к этому пивной и водочный neperap, запах сотен давно немытых тел. Впечатления незабываемые. Вахтовики не ссорятся друг с другом. Они разговаривают “за жизнь” на обычном матерном языке. Концентрация ненормативной лексики так плотна, что и сами они понимают друг друга с трудом. Мат все-таки не язык общения, а эмоциональная добавка к великому русскому. То, что косноязычно пытался донести матерщинник в течение получаса до нас, попутчиц, в переводе с его родного языка звучало так: “Симпатичные вы женщины. У меня жена тоже ничего. Вот везу ей денег,заработал”. Так и было,честное слово!