Сегодня в гостях в рубрике “Выходное чтиво” писательница из славного города Ухта Валентина Лызлова.
Сейчас уже никто не помнит при каких обстоятельствах появился когда-то в деревне козёл Биля. И объяснить, почему ему дали такую кличку, тоже некому. Это был крупный красавец серой окраски с большими вывернутыми рогами, которые внушали опасение. Память о себе Биля оставил достойную. Истории, связанные с ним, до сих пор живут в народе, как байки, хотя однажды он сотворил такое, за что пощады и не предполагалось. Но деревенский народ добрый и зла, как правило, не помнит.
Очень уж Биля был характерный, как говорили в деревне. Не любил он, когда кто-то, а чаще всего это была детвора, кричал или махал руками в поле его зрения. Видимо, усматривал в этом нечто угрожающее или оскорбительное для себя. Рога, наставленные на любителя жестов, были предупреждением. Мальчишки тут же «включали» скорость, повисали на изгородях и строили оттуда козлу всякие рожки.
Взрослых Биля терроризировать не решался. Старушки ходили с батогами, и козлу могли перепасть от них некоторые «нежности». Женщины постарше тоже ходили с палкой, на всякий случай. Мужиков Биля не трогал, может, из мужской солидарности, а может, безоговорочно признавая их физическую силу. Вот так и жили. Нельзя сказать, что козла любили, но, однако, уважали. И было – за что.
Биля обладал одним ценным достоинством, которое перевешивало все козлиные недостатки. Непонятно, почему и как, но он вжился в колхозное овечье стадо и стал – ни больше, ни меньше! – вожаком. Ни один баран не осмеливался оспорить это первенство. Как известно, овцы ходят, совершенно не поднимая головы, видя только землю и то, что на ней растёт. Не зря же возникла поговорка о том самом баране, который вдруг увидел новые ворота. Так вот и щиплют себе травку, и ничто их больше не интересует. Бывало, что иногда блудили, уходили за пределы деревни, оказывались в глухом лесу и дичали там, становясь лёгкой добычей для серых хищников. А то и в соседнюю деревню уходили в гости.
Биля такого разгула не позволял. Тряся бородой, он бежал впереди стада и даже не оглядывался, потому, как был уверен, что все подчинённые покорно тащатся за ним. Такое положение дел очень устраивало скотниц, ухаживавших за овцами. Выгнав стадо на поскотину, они могли позволить себе слабинку – пособирать малину, которой было много и по краю леса и в середине поля. Одним словом, доверяли Биле, как себе. Но, однако, помнили о том, чего нельзя делать в его присутствии. Так бы и жили в дружбе с козлом, если бы не вмешались «вражеские» силы.
Зоя считалась лучшей «овчаркой» колхоза «Приуральский», как было написано в Почётной грамоте. У неё всегда всё было в порядке. Но ведь не зря говорится, что и на старушку бывает прорушка. Пригнав стадо, как обычно, на поле и возложив всю ответственность на Билю, она взяла небольшой котелок и стала обирать ягоды с кустов. Малина была крупная, и собирать её было одно удовольствие.
Думая о том, каким отменным будет из него варенье на зиму, она не сразу обратила внимание на волнение, возникшее в стаде. А когда посмотрела, то была крайне удивлена необычными маневрами овечьего «войска». Вслед за вожаком оно кружило по полю. Приглядевшись, увидела мелькавшие между овцами серые тени. Волки! И тут женщина, в войну охотившаяся на лосей, белок и куниц, как-то растерялась от неожиданности. Но осознание ответственности за численность стада быстро привёло её в чувство. Выкинув ягоды из котелка, она стала громко стучать о его днище и кричать, что было сил.
Биля, сообразив, наконец, что надо делать в данной ситуации, завернул стадо на тропинку, ведущую домой. Добежав до Зои, он резко остановился. Стадо на полной скорости промчалось мимо. Женщина и не подумала, что в такой ситуации, когда надо спасать свою шкуру, козёл способен на какие-то разборки. А тот, повалив скотницу на землю, стал мутузить её рогами. Мол, знай: беда – бедой, а порядок соблюдать надо! Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не бригадир, проезжавший мимо по реке на
лодке. Услышав истошный женский крик, Николай выскочил на поле с шестом в руках. Биля, увидев грозное оружие, тут же ретировался с поля боя.
Бригадир доставил Зою в деревню и сдал её на руки медсестре. Первичный осмотр показал, что у пострадавшей сломано, как минимум, два ребра. Скотница, приходя понемногу в себя, кривясь от боли, всё твердила Николаю: «Волки… волки…». Тот, поняв, наконец, что произошло на самом деле, бросился на скотный двор, чтобы пересчитать овец. Не хватало пяти голов.
Вне себя от злости он направился к Биле: «Прибью!» Наверное, если бы Биля вдруг заговорил, то спросил бы: «За что?» Овец он не мог защитить, потому что был в равном положении с ними. Волки им тоже бы не побрезговали. Пусть скажут спасибо, что направил овец домой! А что Зою довёл до состояния нетрудоспособности, так это она сама виновата: не надо дразнить козла! Но Николай не умел разбираться в тонкостях козлиных измышлений, и Биля оказался крайним.
Козёл насторожился, словно, понял, что сейчас попытаются призвать к порядку его самого. Опустив голову и наставив рога в сторону бригадира, он приготовился к атаке. Почувствовав тот напор, с которым Биля ринется в бой, Николай внезапно остановился, осознав, что в данный момент совершенно безоружен. Сплюнув с досады, он прокричал:
– Ну, и козёл ты, Биля! Я ещё разберусь с тобой! – И быстро вышел из хлева.
Что было дальше? Зоя долго лечила свои рёбра. А вот о дальнейшей участи Били, история, как говорится, умалчивает…